Лирика была точно покрыта смазкой — гладкая, изворотливая и скользкая, но, безусловно, из самого духовного ресторана — такой червеобразный деликатес, который приходилось не разжевывая глотать целиком. Употребление по строчке было чревато неприятными открытиями.
Есть такая дальняя запущенная деревня, дворов на тридцать, — Свидловка зовется, в Лебединском районе. Там дедушка с бабушкой живут. А Вася, или как его родители называют — Василек, на летние каникулы к ним приезжает.
— Не знаю, что со мной, — запинаясь произнес Льнов, — сердце колотится, руки дрожат. Я чуть-чуть…
— Что ж, тогда мы снова возвращаемся на исходные позиции. Петр Семенович — хуесос!
Ночь только начинала светлеть, окутывая пространство молочной дымкой. Дождь прекратился. Земля, покрытая влажной листвой, скользила под сапогами. Василек сделал несколько шагов и замер. Он не мог вспомнить, какая из дверей вела к обрыву, — все застилал туман, — постоял минуту, прикидывая, не лучше ли вернуться в дом.