— А что сразу Миша? — встрял дядя Миша. — Мамэле, я даже к рулю не прикоснусь, водить будет только Юра! Клянусь!
— И чего это папа так плохо брился? — удивлялась Маня. — То тут лицо порежет, то там. А мы раз — и справились.
— Тут шумно, я могу не услышать вас, — упиралась мама.
— Подождите, но Сона — это армянское имя, — встряла прапрабабушка Тамара.
Ба мчалась нам навстречу истинным воплощением Судного дня. Она была в бешенстве от того, что мы посмели впервые в жизни, не поставив в известность родителей, да что там родителей — не поставив в известность Ба, прогулять занятия в музыкальной школе, чтобы сходить в кино.
— Зеленый, — сказала я, насчитав четыре удара — я часто путала цвета и цифры, и четверка соответствовала зеленому. И когда я произнесла вслух слово «зеленый», звон в ушах стал нестерпимо больным и внезапно оборвался на самой высокой ноте. И в тот же миг ко мне вернулись шорохи и звуки.