— А чего он на голове стоит, у них в Москве так принято гостей встречать? — съехидничала Манюня. — Пойдем поздороваемся с этим ненормальным, что ли.
— Развели тут курятник! Заткнулись все! Говори, Сирануйш!
Ба молча выслушала все претензии, вернулась домой, выкрутила Маньке ухо до победного хруста и повела к Арарату — извиняться. Не выпуская Манькиного уха из руки. Такого унижения Манюня Арарату не простила и мигом его разлюбила.
— Или вы покушаете овощей, или не встанете из-за стола, ясно? — подбадривала Ба, со стуком ставя перед нами тарелки с псевдоаджапсандали. Мы принюхивались и закатывали глаза.
— Это не неадывк… неадвыкват… что вы за слово сказали, Тетьнадь? — Манька мяла в руках свою панаму и виновато заглядывала маме в глаза.
— Ме-е-е-е! — с готовностью отозвалась Маньяк.