Потом мсье Карапет показал нам голых женщин. Они лежали на кушетках и выставили на всеобщее обозрение пышные груди и треугольнички волос на срамных местах.
— Всего два дня! — кинулась я восстанавливать нашу пошатнувшуюся репутацию. — Всего два дня мы ходили с синими головами, а потом маме с Ба пришлось шить панамы, потому что кругом дефицит и достать в магазине ничего нельзя! Поэтому мы сейчас выглядим как два пугала.
— У него такая красивая щель между передними зубами, — закатывала глаза Манюня. Караченцов был практически недосягаем для Маниного портфеля, так что Ба особенно не возражала против ее нового увлечения. Манька вырезала из журнала «Советский экран» портреты Караченцова и обвешивала ими стены своей комнаты. Ба ворчала, но терпела, потому что лучше портрет Караченцова в спальне, чем покалеченный одноклассник в школе.
— На оленях они помчатся! — бухтела Ба. — Утром ранним! Идиоты!
— Мария, ты поздоровалась? — прогрохотала Ба. Я инстинктивно втянула голову в плечи. То, что Ба находилась в двух кварталах от меня, ничего не означало. Громовые раскаты ее голоса ввергали в ступор любого ребенка в любом конце земного шара.
— Валя, ты чего орешь? — грохотала она. — Люди ведь не так тебя поймут! Показывай свои какашки. Какая это слизь? Нормальные какашки и пахнут нормально. Нечего нагнетать.