— Ясно! — припустили к выходу мы. Нужно было успеть выскочить из дома до того, как Ба перестанет маяться совестью.
Я молча поплелась за Маней, не поднимая глаз. Боковым зрением воровато выхватила большую ступню в теплом домашнем тапке да кусочек платья в мелкий цветочек.
И только на третий день пуговицы, наконец, вылезли.
— Наши мужья будут некрасивыыыыымииии, — выли мы.
— Ну что за несправедливость такая! — запричитали мы. — То в шкафу уберись, то полы помой…
— Сергей Максимович, не о том беспокоишься, — говорила Натэла, — переживать надо за то, что твой двенадцатилетний сын четыре года занимается борьбой, а его восьмилетняя девочка в два приема уложила.