— Чешется? Может, смочить ладонь водой? — спросила я.
— Нуда, из Чехол… Чехосол… из Чешии, ага.
Вы только не подумайте, будто Олег был единственной Маниной детской любовью!
— Неа, — повертелась вокруг своей попы Манька, — чешется. Жалко, у меня сзади нет глаз, а то я бы тоже увидела, чивой там у меня.
Я решительно помотала головой, чтобы отогнать тревожные мысли. Манечка, пригорюнившись, стояла у стола и перекладывала книги из одной стопки в другую.
— Хорошо, — каркнула я — в довершение ко всему у меня пропал голос.