Тэйон бросил взгляд в сторону Шаниль, но понял, что она вмешиваться в беседу не собирается.
В основном воспитанием Таш занимался один из советников её матери, светлокрылый и очень непростой маг по имени Ракшас. Лэри Алория не любила об этом рассказывать, голос её, когда речь заходила о шарсу, становился невыразителен, а фразы — короткими и сухими, но у Тэйона создалось отчётливое впечатление, что о детских годах бескрылая женщина с раскосыми, безнадёжными глазами вспоминала как о самом счастливом времени в своей жизни. Кем бы ни был этот Ракшас, он сумел оставить девочке ощущение беззаботности, яростной свободы и сумасшедшей феерии дикого полёта. А ещё он смог подарить ей стойкую, выходящую за пределы разума верность. И умение полностью концентрироваться на избранной цели, оставляя за гранью всё, что в достижение этой цели не вписывалось.
— Спор идёт между фракцией ди Эверо, утверждающей, что позволить кейлонгцам вывернуться сейчас будет признанием слабости, и партией первой леди д’Алория, которая считает, что великий город сейчас действительно слишком слаб, чтобы ввязываться в авантюры. Страж ди Шеноэ колеблется: он был не прочь возглавить карательный поход, но официально во всём поддерживает первую леди.
— Профессор, прошу вас, расскажите мне о Великом Договоре.
А магистр Алория был самим собой. Перо вновь заскользило, танцуя по гербовой бумаге. Его тихий скрип был единственным звуком в пустой комнате.
— Считается, что халиссиец обязан быть самим собой в общении с собственным генетическим партнёром, — холодно объяснил магистр Алория. — Это одна из причин, по которой этикет так жёстко регулирует отношения между супругами. Слишком… просто нанести несмываемое оскорбление, когда снято столько предохранительных барьеров.