— Не говори со мной так! — выкрикнул он. — Слышишь?! Никогда больше не говори со мной так! Можешь при мне предаваться отчаянию. Слышишь?! Можешь при мне плакать и страдать. Почему ты считаешь, что я этого не пойму?!
Журналистов пустили на этажи, пострадавшие от столкновения с самолетом, только в среду. Как образно выразился Артур, «это напоминало ситуацию, когда на завтрак подают яичницу из протухших яиц». Но в четверг история столкновения бомбардировщика с «Эмпайр Стейт билдинг» вновь вернулась на первые полосы газет из-за «чуда в “Эмпайр”, как назвали случай с Бетти Лу Оливер, скромной лифтершей, которая во время катастрофы была на своем рабочем месте. Когда стену здания протаранил Б-25, Бетти находилась как раз на восемьдесят первом этаже. Ей обработали ожоги, а потом посадили в другой, якобы исправный лифт и отправили вниз. Но лифт не был исправен: кабель перебило во время столкновения. Бетти Лу Оливер упала в кабине лифта с высоты тысячи футов, то есть около трехсот метров, и осталась жива! Разорванные кабели сложились на дне шахты лифта и, словно подушка, амортизировали удар. Именно после происшествия с Бетти Лу Оливер было принято решение немедленно выключить все лифты. Стэнли уверял, что это их общий с Анной ангел-хранитель велел Бетти войти в лифт раньше, чем они добрались до «Эмпайр».
— Стэнли, помолчи и выслушай меня. Спокойно. Меня действительно зовут Дорис, ты не ошибся. И ты трахнешь меня через пару минут. Или я тебя трахну. Да, я обязательно тебя трахну, можешь быть уверен. Мужчины становятся совсем другими, когда уверены в этом. Будем считать, что это решено.
— А сколько стоило бы появление администрации здесь через минуту? — спросил Стэнли и, стараясь сохранять спокойствие, вытащил бумажник из заднего кармана брюк. — Сколько? — повторил он громче.
— Я готовил еду, — ответил он, поставив перед ней поцарапанную от постоянного использования алюминиевую тарелку раскрошившихся сухарей. По обе стороны от нее он положил две салфетки, неумело вырезанные из марли.
Сегодня ей хотелось побыть одной. Она хотела мысленно вернуться в Дрезден и рассказать самой себе то, чего никто другой не понял бы. Ни Дорис, ни даже Стэнли, который имел некоторое представление о тех днях. Сегодня Анна хотела остаться наедине со своей тоской и скорбью. Около девяти она позвонила Лайзе.