Грезы искусственного интеллекта пробуждающегося под всевозрастающим напором человеческого рассудка, отдающего нейромодулям машины мимолетные видения - столь полные, яркие, красочные, что вздыбленная реальность боя бледнела перед медленно кружащими в воображаемом, холодном, кристально-чистом воздухе снежинками.
Говард Фарагней серьезно сдал за последние годы. Ему исполнилось пятьдесят, - не возраст для старости, но она подступила незаметно. Сказывались три десятилетия морального напряжения, Говард хоть никогда и не участвовал непосредственно в боевых действиях, но на главного конструктора кибернетических систем Альянса ложились огромные нагрузки.
Как только капсула с пилотом вырвалась из рубки, взмыв не двухсотметровую высоту, одновременный залп трех серв-машин превратил застывшего "Беркута" в груду полыхающих обломков.
Он был одним из немногих, кто знал все тайны планеты, превращенной в огромную военно-промышленную базу, и не питал иллюзий - людей на Юноне можно сосчитать по пальцам одной руки. Контроль над всеми производственными процессами давно перешел к автоматике, Юнона незаметно превратилась в мир, населенный интеллектуальными сервосистемами, и он, всю жизнь посвятивший их проектированию, теперь начал опасаться своих же детищ.
Оставляя незыблемыми участки памяти, содержащие "чистый" боевой опыт, "Одиночки" обрабатывали иную, обрывочную, зачастую фрагментированную до полной потери смысла информацию, оставшуюся в искусственных нейросетях, как наследство мыслей погибших пилотов.
– Новые машины? - Осведомился Купанов, указав на стройные ряды "Хоплитов" и "Фалангеров", готовых к испытаниям в условиях полигона. Рядом с исполинскими серв-машинами фигурки пилотов казались едва ли не букашками.