Вадим лишь чувствовал, что становится похожим на него: живой внешне и мертвый внутри. Ощущать это было страшно, потому что все прежние моральные ценности, то, что составляло основу души молодого пилота, только вступившего в самостоятельную жизнь, безжалостно уничтожено, а взамен прорастало что-то страшное, холодное, чему еще не было названия, — была лишь боль и ощущение невосполнимой утраты…