«Если б не видела, как вы это проделали, нипочем бы не поверила!»
Это квартира. Интерьер для семидесятых годов весьма, как теперь говорят, «продвинутый». Стена – кирпичная, на ней висят абстрактные картины. Большие портреты Пастернака и Цветаевой. Женщина и Борис-третий сидят, скрестив ноги, на белой бараньей шкуре. У нее голова обвязана платком, яркая рубаха навыпуск, клешеные штаны. Он в линялом джинсовом костюме. Длинные седоватые волосы, борода. Оба смотрят в машинописный текст и курят.
«Терпение, – приговаривал он, – терпение. Всему свое время». Расчесал густые, совсем седые волосы, надушился одеколоном из резиновой груши.
Правда, дежурный сказал, что это не могут быть они. 400 километров по глухой тайге без продуктов, без снаряжения они бы не прошли. Наверняка сгинули где-нибудь. С голода подохли.
«Если есть замочная скважина – без вопросов».