– Нет, ваша светлость, картрейдская кобылка в полном здравии, и по ней жеребец тоскует, из Гнядина.
На какое-то время подростки прекратили свое занятие, и Рулоф подумал, что на этом безобразия закончатся, но неожиданно в воздух взвился особенно большой булыжник и, описав дугу, ударил Молчуна в лоб.
Бекет подхватил с пола ранец, взял Амалию за руку и потащил к выходу из банка.
Привычные лошади стояли в глубине леса спокойно, не выдавая себя ржанием и звоном уздечек, правда, за это двое оставшихся при них гвардейцев угощали животных толчеными сухарями.
– Это все твое? – спросила Амалия, едва сдерживаясь, чтобы не начать рыться в чужих вещах.
На перепачканном лице инженера появилась улыбка.