Его лицо совсем близко. На нем не выражается ничего, кроме недоумения. Он не понимает, о чем я говорю.
Конечно же, именно к этому мы все время и шли.
Мы спускаемся в твиндек. В ящике теперь лежат спасательные жилеты. Яккельсена нет. Мы идем по лестнице, через туннель, машинное отделение, туннель, по винтовой лестнице, и он открывает две задвижки и дверь размером метр на метр. Якорная цепь туго натянута посреди помещения. Наверху, на потолке, она уходит в трубу, через которую виден лунный свет и очертания брашпиля. Внизу она исчезает в клюз величиной с крышку канализации. Якорь подтянут под самый клюз. Места из-за него немного. Он смотрит на отверстие.
Он кивает в сторону системы понтонов перед нами и в сторону стоящих поодаль бараков из алюминия.
– Да, — говорю я. — Если отправитесь ко всем чертям.
На подносе у него приготовлены кофе, горячее молоко, сок, масло, круассаны.