У него с телефонами так же, как и у меня. Он едва успевает сказать то, что собирался, как уже стремится отойти от аппарата.
Еще в течение минуты в ней происходит борьба.
Поднимается ветерок. Он бросает нам в лицо холодные, резкие брызги соленой воды. Мы прижимаемся ко дну лодки и приникаем друг к другу. Тяжелый «зодиак» пляшет на стоячей волне. Он прижимает губы к моему вязаному шлему, который я закатала наверх.
Это не ошибка, когда я говорю в настоящем времени. Это только в узком, физическом смысле Исайя перестал существовать.
Я вспоминаю шрамы на запястьях и лодыжках, темные, как металлические браслеты.
— Кто-то их, наверное, убрал, — говорю я. — Хорошее дело — порядок.