Я ввинчиваю штопор в пробку. Это сухое вино желто-зеленого цвета, и Урс отправил его на кухонном лифте в самый последний момент, как будто это чувствительная к температуре икона. Когда я вытягиваю пробку, половина ее остается в бутылке. Мне приходится предпринять еще одну попытку. На этот раз пробка, раскрошившись, падает внутрь. Урс сказал, что «Монтраше» — это великое вино. Тогда, наверное, не страшно, что туда попал маленький кусочек пробки?
Потом я отпускаю его и отступаю в сторону. Но он и не пытается схватить меня. Он медленно встает и подходит к вставленной в рамку фотографии «Кроноса» на фоне столообразного антарктического айсберга. Он с отчаянием смотрит на свое отражение в стекле.
В ее взгляде сквозит нечто похожее на лукавый юмор.
Он смотрит на мои мокрые волосы, прилипшее к ногам платье, промокшие бумаги, которые я теперь держу перед собой. Хлюпающие резиновые тапочки, отвертку в своей руке. Он ничего не понимает.
Ему что-то от меня нужно. Он не говорил со мной с того дня, как я появилась на борту.