— Шш, — сказал Голлум и сразу стал очень вежливым. — Шшто если оно посидит и посудачит с нами, моя радоссть? Оно любит загадки, ссдается, моя радоссть? — Голлум старался казаться приветливым, по крайней мере сейчас, пока не узнает больше про меч и хоббита, действительно ли он совершенно один, годится ли он в пищу, и хочется ли Голлуму есть. Кроме загадок ему ничего в голову не пришло. Загадывать их и иногда разгадывать — единственная игра, в которую он играл с забавными тварями, сидевшими по норам — давным-давно, до того, как растерял всех друзей, и лишился дома, и вынужден был уползти далеко-далеко в недра горы.