- Ага. Пойдем, — сказал он, поднимаясь, — я сейчас его тебе покажу.
Все эти годы, — думал он, — мечтать о напарнике, и теперь — встретить и сразу подозревать ее… Так жестоко и бесцеремонно обходиться…
Он снова терял нить разговора. Боль копошилась в его внутренностях, словно там резвился какой-то хищный зверек.
Жажда жизни — какая могучая, ощутимая сила, направляющая разум, скрывается за этими словами. Быть может, тем самым природа оберегала его как последнюю искру, уцелевшую в этом смерче ее же собственной агрессии.
Ее рыжеватые волосы были стянуты на затылке в тугой узел и тщательно заколоты. Весь вид ее — ухоженный и аккуратный — говорил о том, что она устроена и независима.
Его грубо схватили под руки и поставили на ноги. Он уже ничего не видел и не чувствовал, только ждал следующего выстрела.