— Перевозчиком, да. Многие, Говинда, очень меняются и сменяют много одежд, я один из них, милый. Добро пожаловать, Говинда, оставайся переночевать в моей хижине.
— Ты знаешь, — сказал Сиддхартха. Недовольный вышел отец из комнаты, недовольный отыскал он свое ложе и улегся.
— Ом — лук, душа — стрела, Брахман — стрелы этой цель, И цели достигнет она.
— Наклонись ко мне! — прошептал он. — Наклонись ко мне! Так, еще ближе! Совсем близко! Коснись губами моего лба, Говинда!
Он встал перед старейшим и, сосредоточив душу, поймал взгляд самана. И взглядом он усмирил его, заставил умолкнуть, отнял у него волю, подчинил его и приказал ему выполнять безропотно то, что от него требовалось. Старик молчал, его воля была парализована, глаза остановились, руки повисли вдоль тела, он был бессилен, он поддавался колдовству, он должен был исполнить приказ. И старик, низко кланяясь, осенил их благословляющим жестом и сдавленно пробормотал благое пожелание на дорогу. Юноши ответили с благодарностью на поклоны, ответили на пожелания и с прощальными приветствиями удалились.
— Сиддхартха, сказал он, — чего ты ждешь?