В ответ на его лице появилась кривая усмешка. Я обнажил кинжал и встал чуть сбоку от каликвеца.
— Опять на какую-нибудь бабу, — ответил за него Шуко, и в его словах сквозило глубочайшее презрение. Старый пеликан не смог выполнить простейшее дело.
Вдоль кромки воды пастух гнал трех коров, одна из которых забрела в осоку и не желала выбираться назад, у деревни бабы полоскали белье, а на пристани, к которой во время осенних праздников частенько причаливали баржи торговцев из Кантонских земель, меня поджидали двое.
Я кивнул. Все верно. Кровь он прячет там.
— Магистрами становятся самые лучшие, и нас считали достойными к принятию в их ряды… лет через десять. Каждый магистр — голос совета. Мириам в то время была его главой, и многие боялись, что в нем окажется слишком много людей, поддерживающих ее. Ей сказали, что в будущем магистром сделают лишь одного из нас.
Мы сели рядом со стеной, где из-за кусков кирпичной кладки проглядывал мрамор прежней, куда более прекрасной постройки. И прямо напротив нас оказалось веселое застолье, в котором участвовали с десяток человек. Все, судя по белым рубахам с расстегнутыми воротами, жилетам с дорогой вышивкой, шпагам и рапирам, а также цепям с драгоценными камнями, которые лежали на их плечах, были дворянами. Они горячо обсуждали какое-то событие, активно жестикулировали, но услышать в этом гомоне хоть что-то было невозможно.