Она орала это в лицо каждому, кто оказывался рядом, безумная, с раздробленным плечом и выступающими из-под одежды ребрами, перемолотыми тележным колесом. Прохожие, разумеется, никак на это не реагировали, никто из них не видел душу.
— Ничего не слышно. София окружила дом чарами, чтобы я не подслушивал.
Там, на дороге, проходящей через поле ярко-желтых подсолнухов, мы наткнулись на большой отряд. Почти сорок человек, судя по одежде — наемники, два незнакомых мне клирика, а также инквизитор Клос.
За воротами начинался большой луг, а за ним темнела Королевская пуща. На лугу был разбит лагерь: яркие палатки, разноцветный шатер, многочисленные ленты, собранные в круг повозки, стреноженные лошади, визжащая детвора. Под стенами Лёгстера остановился крупный цыганский табор.
Я с трудом спустился к реке, песок то и дело осыпался под ногами, а тропка вниз была достаточно крутой. Проповедник сопровождал меня, распевая гимн во славу Богородицы. Он был чертовски доволен тем, как мы заставили понервничать представителей Ордена Праведности.
— И как часто стражи пытались перерезать вам глотку, раз ученикам в Ордене требуется такая осторожность?