– Как же, вы бы сами посудили хорошенько. Это-таки ружье, вещь известная; а то – черт знает что такое: свинья! Если бы вы не говорили, я бы мог это принять в обидную для себя сторону.
Фу ты пропасть! как может, как найдется человек поддержать свое достоинство!
– Начхать я вам на голову, Иван Иванович! Что вы так раскудахтались?
– Хорошее ружье! Да у него, Иван Никифорович, замок испорчен.
– Отчего же не хотите вы? – спросил он почти с досадою, которая показывалась у него чрезвычайно редко, даже тогда, когда клали ему на голову зажженную бумагу, чем особенно любили себя тешить судья и городничий.
– Где уж голодному разбирать. Все, что пожалуете, все хорошо.