А вот Арлина простирает руки с уступа скалы – и дремавший вулкан просыпается, раздирает горный хребет и заливает окрестности клокочущей лавой…
– Тогда я хочу видеть, как он меняет облик!
– А в середине что? – замирая от тревожного любопытства, спросила Аранша.
Обведя площадь затравленным взглядом, Нуренаджи попятился. Он отступал до тех пор, пока не перестал видеть толпу… видеть глазами. Перед мысленным взором его все еще стояли суровые, непрощающие лица.
– Друг мой, неужели я хоть раз дал повод усомниться верности моих гороскопов? – изумленно вопросил старец в бархатном фиолетовом балахоне, расшитом золотыми спиралями. – Длинные пальцы нервно забарабанили по большому деревянному шару, покрытому странными рисунками и символами.
Три раза Орешек набрасывал на голову капюшон, чтобы спастись от мороси, нависшей в воздухе серой сетью. И трижды капюшон сползал на плечи, открывая густую каштановую шевелюру дождю: Заплатка ненавязчиво напоминал, что пора повернуть коня и возвратиться в уют и тепло, вместо того чтобы тащиться по сырости неведомо куда… Заметив эти штучки Орешек выругался и пригрозил отдать плащ рабыням на тряпки, пусть лестницу моют! Ответа, как и следовало ожидать, не было, но капюшон, который Орешек снова накинул на голову, на этот раз вел себя примерно.