Лирические размышления были прерваны криками на падубе. Матросы забегали, вытаскивая на палубу арбалеты в чехлах, связки стрел, какие-то странные предметы, похожие на большие жаровни с крышками.
Когда вредная карга очнулась, она была уже опутана веревкой, а рот ее был завязан полосой от подола юбки. Разбойница завозилась и свирепо замычала, но не устрашила этим пленников, которые уже освободились от цепей.
Спрут тряхнул головой, с тревогой чувствуя, что этот бред чуть не произвел на него впечатление. И еще… почудилось ему или нет, что на груди колдуна сквозь грубую ткань балахона пробивается какое-то сияние?
Послышались шаги. Нуренаджи стало стыдно, мальчик метнулся к большому жертвеннику, пригнулся… и увидел подходящего Тореола, взволнованного до бледности. Тореол огляделся, припал ухом к черной колонне…
Этот удар восхитил бы даже таких мастеров, как Ралидж и Нурайна. Не шевельнулся ли в этот миг в душе Волчицы дар чародейства, не укрепил ли он ее руку?
Устав от верховой езды, принц спешился и задумчиво прошелся над обрывом. Глядя в море тьмы, что приливом поднималась все выше и выше, молодой Вепрь с гордостью подумал, что никогда не боялся высоты. И тут же провел сравнение, достойное, как он решил, красивой баллады: не боятся высоты те, кого судьба предназначила для высокой участи!