Потянуть время, обмануть негодяя – мол, подожди, я должна разобраться в своих чувствах… Но еще неизвестно, согласится ли он на отсрочку. Вон как глаза сверкают – хоть костер от взгляда разводи!..
– Нежить… – испуганно шепнула Фаури. – Морочит…
Два здоровенных наемника (у одного – черная повязка через левый глаз) умиротворенно прикладывались к глиняным кружкам. Перед ними стояло блюдо с разорванным на куски жареным гусем.
Страх высоты отступил перед муками совести. Ильен подтянулся на руках, перелез через толстый корень, оказался на могучем стволе. Взглянул вниз – и до боли стиснул зубы…
– Я… я ему ничего не сделал… припугнул только…
– Шли ущельем до сумерек, а ночью мы с Сарилеком взбунтовались. Обманные горы – не то место, где можно разгуливать в темноте. Остановились, запалили крошечный костерок, сунулись к Лебедю с расспросами – и поняли: человек не в себе. Дрожит всем телом, лязгает зубами, смотрит мимо нас… Уложили мы его у огня, влили в рот вина из фляги. Бедняга задремал, только время от времени вскидывался и кричал во мрак: «Уведите ее отсюда! Не подпускайте ее ко мне! » Потом затих. К рассвету в ущелье заполз туман, густой, холодный и какой-то недобрый. Мы с напарником потушили костер, нагнулись над господином, чтобы разбудить… а он мертв!