– Не называй меня так, – попенял ему Нуренаджи, стараясь согнать с лица самодовольную ухмылку. – Я еще не принял корону. Мой дядя – да будет милостива Бездна к его душе! – еще не возлег на погребальный костер…
Куда хуже было потом, в бессонные ночи, когда глаза не видели над собой черных потолочных балок, уши не слышали тихого дыхания прильнувшей к плечу жены, а в голове огненным колесом кружилась мысль: это как же позабавилась Хозяйка Зла, что в его руки попала тайна, утерянная со времен великого мага Шадридага! Страшно вымолвить – Душа Пламени! Столько сказок… столько легенд… такие ужасы в летописях… а на деле всего-то – селитра, сера, уголь! И что же теперь делать с таким опасным богатством? Отдать королю? Уничтожить?
– Ого! – посочувствовал Керумик. А Арлина подумала, что Эрвар изменился не только внешне. Раньше он не пожалел бы времени, расписал бы героический путь сквозь складки, привирая через два слова на третье.
– С приездом грайанцев, да сожрет их Бездна, мой король стал ко мне иначе относиться. Почти не допускает к себе… держит в стороне от тайных дел… дает неприятные поручения по обхаживанию этих… этих…
В склоне горы чернела пещера, из глубины которой, словно налитые кровью глаза чудовища, светили огни факелов Каменный свод оскалился железными прутьями: массивная решетка готова была в любой миг упасть сверху, перегородив вход. У входа разговаривали невидимые в сумраке люди. Орешку, лежавшему в кустах на склоне повыше пещеры, оставалось лишь слушать их беседу, благо каждое слово доносилось до него вполне отчетливо.
Эти смятенные мысли отразились на лице девушки. Ответом на них была невеселая улыбка.