– Первым грайанским ребенком, которого положат в эту колыбель, будет мой сын, – сказал король. – А потом – как в Джангаше: допускать всех желающих!
Свободной рукой Орешек притянул к лицу шуструю одежку и тихо выдохнул в капюшон несколько ругательств – таких свирепых и выразительных, что у любого уважающего себя плаща весь мех должен был бы поседеть…
– В кого же мне тебя превратить? – Волчица не обращалась к нему с вопросом, просто рассуждала вслух. – Проще всего в камень, но оставлять тебя здесь глупо. В стаю крыс? Разбежишься во все стороны, собирай тебя потом… В собаку? Это можно, только очень крупная выйдет…
Оба молоды – лет по восемнадцати. Оба хорошо одеты – бархатные камзолы и легкие нарядные плащи (не очень-то удобные для дальней дороги), высокие сапоги из мягкой кожи, с фигурными подколенными пряжками.
Наслушавшись учителя, Ильен долго потом не мог спать спокойно. Стоило закрыть глаза, как мерещился растерзанный, разорванный в клочья город, куда островками вплывают какие-то чужие, враждебные леса, бурые болота со скалящимися из тины чудищами…
– Я могу! – с ходу откликнулся Рифмоплет – просто чтобы опередить других. Под мрачными взглядами ему пришлось выдать хоть какое-нибудь объяснение: – Мы за ужин и вино еще не расплатились. А если завтра этот гад, хозяин здешний, сунется ко мне насчет платы – хрен ему хоть медяк…