Тут же несколько рук протянулось, чтобы ей помочь. Госпожу подняли, осторожно усадили на скамью, распахнули узкое окно.
Две фразы попали в единый ритм, слились воедино и превратились в бессмыслицу. Толпа хохотала.
На темной, но еще не опустевшей улочке стояла у высокого забора женщина. Лица ее не было видно – лишь густые черные волосы. Рядом с ней робко озирался щупленький белобрысый парнишка.
Лишь тень этих мыслей промелькнула в голове Орешка, когда он бежал к берегу ручья, на ходу опустив руку на эфес.
«И ты, конечно, ни в чем не виноват? – издевательски спрашивает Нуренаджи. – Ты к королевскому кубку не прикасался? И яда туда не бросал, да? »
Четыре седока – уже солидный вес… Пилигрим, к его яростному негодованию, был отвергнут. Айфер и Аранша – тоже.