– Ты эту легенду раньше слышал… Когда эти сволочи в людей превращаются? На рассвете? При первом петушином крике? Когда луна зайдет? С людьми как-то сподручнее драться…
Но Дагерта уже забыла о них, прислушиваясь к голосам за соседним столом.
– Нет, – честно ответила Арлина, все еще переживающая трагическую гибель преданного своей любви Лебедя и злосчастного Сарилека.
– Меня пригласили для того, чтобы обсуждать мою внешность? – холодно поинтересовалась Фаури. Она держалась как истинная Дочь Клана. Даже бледность ее не казалась признаком страха, а наводила на мысль о затаенном гневе высокородной госпожи, вынужденной общаться на равных с мелкими, незначительными людишками. И не видно было со стороны, как отчаянно стиснула она руку стоящей рядом Ингилы, ища то ли поддержки, то ли спасения.
Орешек проводил гусей взглядом. В Грайан летят… и дальше, за море, в Наррабан…
Пилигрим вырвался из узкой улочки на площадь возле левого крыла храма, как раз перед священным бассейном, облицованным светлым мрамором. По ту сторону бассейна высилась каменная арка – один из входов в храм.