– Прошу разрешения подняться на борт, сэр, – сказала она.
И это правда, подумала она, или будет правдой, как только она справится с остатками бессмысленных и неправильных переживаний.
– Это всегда трудно, миледи, – сказал Ю. Хонор взглянула на него, и он покачал головой. – Я вас старше на двадцать лет. Говорить с близкими тех, кто погиб рядом с тобой, всегда трудно, и… легче не становится. Но я не хотел бы служить с командиром, для которого смерть стала чем-то обыденным.
Иногда Хонор позволяла себе задуматься о том, что бы с ней стало без Нимица. Никто другой не знал, как она стремилась к небытию, как стремилась перестать быть. Остановиться. Сначала она вполне холодно и рассудочно так и собиралась поступить, как только уничтожит людей, убивших Пола. Ради того, чтобы уничтожить их, она пожертвовала карьерой на флоте. В глубине души Хонор подозревала, что она к этому и стремилась, рассчитывая, что потеря любимого призвания станет еще одним поводом покончить с беспросветным существованием. Тогда это казалось разумным, а сейчас воспоминание только подогревало ее презрение к собственной слабости, готовности сдаться боли, хотя никому и ничему другому она никогда не сдавалась.
Он помедлил, и Презников кивком поощрил его продолжить.
– Похоже, Альфредо, войны действительно ведут люди.