– Советник Сайдмор начал необходимые процедуры, ваша светлость, – сказал Прествик. – Он собрал группу для изучения улик, но сказал, что потребуется больше работы со стороны службы безопасности, чем мы предполагали поначалу.
Хонор услышала вопль, когда Нимиц достиг своей цели, но там, далеко, двигался кто-то еще. Она пыталась разорвать туман, заставить измученный разум работать, но слишком много всего случилось за этот вечер, и она никак не могла прийти в себя.
Он потер лицо руками, потом снова включил терминал, чтобы перечитать секретные файлы. Флотская разведка, как и все другие разведывательные органы Республики, слилась с Бюро государственной безопасности. Большинство стратегов Флота после переворота погибли в чистках, но костяк разведки – аналитики, снабжавшие командование материалами, – не только выжил, но и понял, что с ними случится, если не будет результатов. Анализ содержал слишком много уточнений и условий – без сомнения, они пытались прикрыть себя на случай неудачи, – но разведка выдавала на-гора огромное количество сырых материалов. А потом появилась горстка новых стратегов, готовых использовать эти данные. Эти стратеги были амбициозны. Они чувствовали возможности добиться личной власти, скрывавшиеся в едва сдерживаемом хаосе Республики. Слишком многие из них были верны Комитету общественного спасения только потому, что пока боялись предпринимать что-либо самостоятельно. Пьер подозревал, что адмирал Терстон, автор плана, выведенного сейчас на монитор, как раз из таких. Правда, в нынешней ситуации люди вроде Терстона понимали, что их успех – и само выживание – зависит от выживания Комитета.
– Они не могут этого не знать, миледи, – запротестовал Бэгвелл. – Хотя бы из сообщений нейтральной прессы они должны знать, что после третьей битвы на Ельцине адмирал Белой Гавани передал призы нам. Значит, они знают, что у грейсонского флота одиннадцать супердредноутов. – Он взглянул на коммандера Пакстона. – Разве не так?
– А тем временем пусть мне организуют конференц-связь между капитанами всех кораблей. Я подключусь через десять минут с флагманского мостика.
Черт возьми, он знал, что прав! Его приборы уже подтвердили, что за супердредноутами Харрингтон тянутся хвосты воздуха и водяного пара, что означало наличие серьезных пробоин в корпусе. Для визуального осмотра ее кораблей расстояние все еще было слишком велико, но в этом и не было необходимости. Мощность ее двигателей упала, из кораблей вытекал воздух, параметры излучения изменились – она включала дублирующие системы, чтобы заменить поврежденные первичные, – все указывало на корабли с обширными повреждениями.