– Объявили расстрелянным, – возразил Маршан. – Но согласно спискам он находится здесь, и я уже послал за ним бот. Э... – Маршан неожиданно смутился, – мне подумалось, вам захочется встретиться с ним поскорее, миледи.
– Не сомневаюсь, – по-прежнему сухо ответил он.
– Но зачем вам... – почти рассеянно, как бы размышляя вслух, произнесла блондинка и тут же сообразила: – Ну конечно. Конечно, вам нужны люди. Вы подыскиваете союзников и рассчитываете найти их здесь, в «Геенне». Так?
И слова, и вызывающий тон Стайлза можно было расценить как вопиющее нарушение субординации, заслуживающее немедленной и суровой реакции. Но он оставался вторым по рангу офицером Альянса на планете, а раскол в командовании Хонор по-прежнему считала крайне нежелательным. В силу чего продолжала говорить с ним рассудительно, как если бы он обладал здравым рассудком и желанием использовать его.
– Вас поняла, – отозвалась Хонор и убрала пластиковый кожух, закрывавший гашетку.
Усилием воли Хитроу заставил себя откинуться в кресле и, чтобы отвлечься, принялся изучать главную голосферу капитанского мостика. На подлете диспетчер базы «Харон» четким и деловитым тоном напомнил ему, что в пределах системы, вблизи секретного объекта БГБ, кораблям флота запрещено использовать активные сенсоры, и нарушать этот запрет гражданин лейтенант не собирался. Но на таком расстоянии даже пассивные сенсоры и примитивное визуальное наблюдение давали достаточное представление о грозном и мрачном Аиде. Сосредоточенная здесь огневая мощь повергала в ужас и недоумение: зачем понадобилось превращать тюрьму в могучую космическую крепость? Чего они так боятся? Неужели верят, что заключенные могут найти способ связаться с внешним миром и призвать на помощь вражеский флот? Наверное, так – иначе придется сделать вывод, что руководство БГБ спятило на почве патологического недоверия к своему же Народному флоту. В противном случае на кой черт нужны все эти орбитальные и наземные пусковые установки, лазерные и гразерные платформы и бескрайние минные поля?