– Четвертая совещательная, на связи коммандер Стахович, – сказала она. – Чем могу служить, сэр?
– Вы сказали: «Мы предоставлены самим себе». Это о ком и в каком смысле?
До Хонор Харрингтон. До того, как профессиональное уважение и восхищение неким непостижимым образом трансформировались в совершенно иное, личное отношение, подстроив ему коварную ловушку. Он ничего не предпринимал, он лишь однажды выдал себя, каким-то образом проявив крошечную частицу своего чувства, не больше. Но сейчас, когда она была мертва, самообман не имел смысла: его чувство к ней вовсе не походило на то, что связывало его с Феодосией Кьюзак. Это чувство было столь же глубоким и сильным – и столь же внезапным, – как поразившая его некогда страсть к Эмили. И столь же трагичным: в силу непонятной, злобной причуды Вселенной он предал обеих женщин, которых любил.
– Вот он, мэм, – очень спокойно произнес Скотти Тремэйн.
– Полмиллиона? – переспросила Хонор, и Мэйхью кивнул.
Осекшись, он снова пожал плечами, и Хонор усмехнулась.