Довести его до совершенства разработчикам было непросто. Даже для мантикорских технологий разработка компонентов потребовала ранее невозможных уровней миниатюризации и Бюро Вооружений столкнулось при запуске оружия в производство с большими затруднениями, чем предполагалось. Это было его первым испытанием в реальном бою и стрелявшие этими МДР команды затаив дыхание ожидали, насколько хорошо оно сработает.
Сорок восемь доподвесочных супердредноутов Себастьяна д’Орвиля несли подвешенными снаружи 27 840 подвесок и, теоретически, могли выпустить все ракеты из них одной могучей волной. На самом деле Флот Метрополии в целом нёс почти сорок девять тысяч подвесок, в которых было намного больше полумиллиона ракет. Немного более крупные супердредноуты Лестера Турвиля несли меньше подвесок, в каждой из которых было меньше ракет из-за того, что их МДР были более громоздки. Поэтому, хотя у него было в два с половиной раза больше кораблей, подвесок у него было больше едва вдвое, и в каждой из них ракет было на семнадцать процентов меньше. В результате у Турвиля было «всего» на шестьдесят четыре процента больше ракет, чем у Флота Метрополии.
– Шпион хевов? – если до этого лицо Грантвилля выражало недоверие, то теперь оно было просто ошеломлённым. – На борту твоего флагманского корабля был хевенитский шпион?
– Итак, – произнёс адмирал Маркетт. – Что нам достоверно известно?
– Но было ли это правильным решением, или нет, я все равно получила пинка и не выполнила поставленную задачу. Именно то, допустить чего Восьмой Флот не должен был.
– Честно говоря, будь это Морзер, я бы колебалась в выборе. – признала Хонор. – Тем не менее, в данном случае я полагаю, что наверное первое. И это хорошо. Однако мы должны найти способ тактично указать Хассельбергу, что важнее своевременно доложить, даже если он располагает лишь частичной информацией.