– Ладно. – Уотерс обменялся взглядом с народным комиссаром Сейфертом и кивнул офицеру связи. – Приготовьтесь передать наш ультиматум, как только они отреагируют, гражданин лейтенант.
Хонор часто думала о том, что на самом деле кому-то надо объединить принципы соперничающих школ. Кое-что удалось сделать адмиралу Белой Гавани: он настоял, чтобы новому оружию была открыта дорога – но при этом эффективность оружия должна оцениваться и измеряться исходя из классических концепций. Он и некоторые другие старшие офицеры – такие, как сэр Джеймс Вебстер, Марк Сарнов, Феодосия Кьюзак и Себастьян д'Орвиль, – начали работать в этом направлении, но всякий раз, когда они продвигались на сантиметр, Хэмпхилл со товарищи воображали, что противник выкинул белый флаг, и бросались в атаку, требуя немедленных и кардинальных перемен.
– Только один? – Кэслет протер глаза, и МакМэртри кивнула.
Конечно, все это правительство сделало. И со всеми перечисленными гарантированными правами граждане Хевена должны быть, по идее, богатыми и спокойными, а их экономика – процветающей. Но ни граждане, ни экономика идеалу категорически не соответствовали, и хотя Джером Уотерс никогда бы не признался в этом, но Успехи Звездного Королевства заставляли его чувствовать себя ничтожным и униженным. Это несправедливо, когда злостные экономические еретики имеют так много, а приверженцу истинных идей достается так мало. Уотерс с восторгом давил врагов в пыль – сообразно тяжести их грехов.
Кэслет сухо кивнул, не доверяя своему голосу. Или, если на то пошло, не желая открыто отвечать в присутствии Журдена. Народный комиссар был в таком же непонятном положении, как и Кэслет, но при этом он оставался специальным уполномоченным и не хуже Кэслета сознавал меру своей ответственности. Не это ли являлось причиной, с иронией подумал гражданин коммандер, что теперь они понимали друг друга гораздо лучше, чем он ожидал вначале?
Энсин Прескотт Тремэйн, едва окончив Академию, совершил под командованием Хонор свой первый полет. И был с ней на «Василиске», когда там все летело в тартарары… и потом еще на Ельцине. При этом воспоминании улыбка исчезла. Он оказался рядом с ней, когда она узнала, что масадские палачи сделали с командой крейсера «Мадригал». Они никогда не обсуждали случившееся (и никогда не будут обсуждать), но она знала, что Скотти тогда фактически спас ее карьеру. Немногим молодым офицерам хватило бы мужества удержать командира эскадры от безумного поступка.