Он отвернулся и поволок свой потрепанный сундук к месту, которое ему указала МакБрайд, а Обри снова сел на койку и постарался унять бившую его нервную дрожь. Он никогда прежде не слышал такой омерзительной злобной ненависти в голосе, по крайней мере в свой адрес. Час от часу не легче! Он лично ничего не сделал Штайлману, но энерготехник чем-то липким и противным испачкал мечту Обри о том, какой полагается быть флотской службе. Как будто Штайлман загрязнил сам воздух, каким дышал Обри, и протянул к нему откуда-то из своей утробы темное, отвратительное, тошнотворное щупальце.