На лице Хонор не было ожидаемой ярости: на нем вообще отсутствовало какое-либо выражение. В душе Саммерваля зазвучал сигнал тревоги, сделавшийся еще громче, когда он заметил, как расступаются перед ней люди. Расступаются непроизвольно, словно угадывая в ней нечто такое, что он привык видеть только в себе. Неожиданно ему захотелось сглотнуть.
– Как уже сказала майор Хибсон, извиняться не за что. Я знал эту историю, но понятия не имел, что в то время ты служила во взводе Тэрстона.
– Если мы отдадим на расправу Харрингтон, ваше величество, то да. Во всяком случае, я так думаю. Ну а относительно реакции палаты общин я не рискую даже строить догадки. Для них еще с «Василиска» леди Харрингтон – чуть ли не святая, но такое…
Старшина Хадсон был поглощен тем, что отслеживал аэродинамические показатели.
Выйдя из лифта, Мишель Хенке расправила плечи и направилась по коридору к люку, по обе стороны которого стояли часовые: капрал морской пехоты с Мантикоры и гвардеец с Грейсона в зеленом мундире лена Харрингтон Как правило, вооруженные иностранцы на мантикорские военные корабли не допускались, но находившаяся в отсеке за люком раздавленная горем женщина являлась одновременно и феодалом инопланетного лена, и офицером Королевского Флота Правда, Хенке сомневалась, что при обычных обстоятельствах Хонор стала бы настаивать на присутствии на борту ее гвардейца, но сейчас, скорее всего, она просто не знала, кто ее охраняет.
Она улыбнулась. Улыбнулась так, что у Саммерваля неожиданно вспотели ладони: он начал понимать, насколько недооценил эту женщину. Ее глаза, в которых не было и следа человеческих чувств, производили впечатление наведенных на цель ракетных установок. Он ощущал ненависть, однако эта ненависть находилась под полным контролем: не чувство повелевало ею, а она чувством. Инстинкт подсказал Денверу, что ему повстречался хищник, не менее опасный, чем он сам.