Хенке понятия не имела, сколько патронов извела Хонор за время полета, но она проводила в тире по четыре часа в день, и абсолютное бесстрастие, с которым эта женщина всаживала пулю за пулей в сердца и головы голографических человекоподобных мишеней, наводило на Мику страх. Хонор действовала, как машина, с ужасающей безукоризненной точностью, исключавшей всякие человеческие чувства.
– Так вступи же в сей Зал, дабы высокий Конклав Землевладельцев согласно исконному обычаю определил, воистину ли достойна ты чести, на которую претендуешь, – нараспев произнес он, и Хонор, всколыхнув юбками, шагнула вперед.
Кордвайнер молча кивнула, прислушиваясь к хрипловатому дыханию сидевшего рядом с ней Кортеса, и поморщилась, когда еще один мантикорский корабль – на сей раз легкий крейсер – неожиданно исчез с экрана. Два из трех подбитых линейных крейсеров получили дополнительные повреждения. Желтая полоска рядом с одним – прищурившись, Кордвайнер рассмотрела название корабля: «Агамемнон» – была обведена красной каймой, обозначающей «критический ущерб». О том, каково пришлось экипажу обреченного корабля, страшно было даже думать.
– Миледи, я отнюдь не слеп и прекрасно сознаю, что нахожусь в привилегированном положении, однако не склонен думать, что это обесценивает мое суждение. Точно так же я не вижу причин, по которым каждый мир в галактике должен копировать чужие социальные модели, возможно совершенно для него непригодные. Ну и, наконец, чтобы быть до конца откровенным, добавлю, что сильно сомневаюсь в готовности наших женщин оправдать надежды, возлагаемые на них Протектором. Оставив в стороне вопрос о природных способностях, не могу не признать, что совместная работа с вами позволила мне взглянуть на эту проблему несколько иначе, – но у них просто отсутствует необходимая подготовка. Подозреваю, что многих из них ваши нововведения отнюдь не осчастливят. Одна мысль о том, как скажутся эти новшества на нашей семейной жизни, заставляет меня содрогаться. Да и Церкви нашей придется туго. В общем, мне довольно трудно отбросить опыт и убеждения всей жизни и начать думать иначе только потому, что мне так велят.
– Вы мой землевладелец, миледи, и если вам угодно пойти в ресторан, так тому и быть. Мне хочется верить, что все мои опасения напрасны. Но если, упаси боже, случится неладное, надеюсь, что вы будете следовать моим указаниям.