Белоканцы, конечно, изобрели танк, но шигаепунцы придумали бактериологическое оружие. Пехотный батальон карликов продвигается вперед, неся триста черепов зараженных рыжих муравьев, найденных после первой битвы с Ла-шола-каном.
В толпе много рабочих. Они комментируют каждую картину. Особенно всех интересуют танки. В этом деле каста рабочих играет не последнюю роль, они считают, что отказываться от танков не стоит, просто надо более обдуманно их использовать, не только на фронтальном наступлении.
Катаклизм локализовался на западном верхнем пятнадцатом этаже, но тревога третьей степени привела весь Город в боевую готовность. Рабочие спускаются в самые глубокие подземелья, чтобы спрятать от опасности яйца. Им навстречу идут тесные ряды солдат с поднятыми мандибулами.
Шли-пу-ни хочет, чтобы в ее Городе использовались все известные передовые технологии: надо обзавестись грибницами, муравьями-цистернами, стадами тли, плющами, предохраняющими почву от осыпания, помещениями для брожения молочка, помещениями для производства муки из зерен, помещениями для наемников, помещениями для органической химии и т. д.
Если белоканцев миллионы, то шигаепунцев – десятки миллионов. На одного рыжего солдата приходится как минимум пятеро карликов, не говоря уже о воинах, забившихся в ямы и укорачивающих все, до чего дотягиваются их мандибулы. Удача быстро переходит к тем, кто пользуется численным перевесом. Теснимые возникающими отовсюду карликами Федеральные войска рассеиваются.
Только одно существо может вспомнить его инфракрасный образ, не нуждаясь в опознавательных запахах, это – Мать. Но запретный Город кишит солдатами. Но и другого выхода нет. В конце концов, разве не гласит старая поговорка Бел-о-кана: «Часто в самой гуще опасности ты находишь спасение».