– Ах, да замолчите вы! – перебил Лесли.– Лучше скажите, когда он собирается убрать этих тварей?
Он остановился, провел рукой по лбу, как будто даже теперь едва мог вынести воспоминание о происшедшем.
– Очень прошу вас, не расстраивайтесь,– выговорил он.– Не думайте больше об этом. И не ругайте мальчика. Он не виноват. Просто я давно не упражнялся.
Теодор сидел за столом в своем изящном костюме из твида и медленно, методично жевал гренок. Борода его распушилась, в глазах всякий раз вспыхивал огонь, как только в наш разговор вплеталась новая тема. Запас его знаний казался мне неистощимым. Это был настоящий кладезь премудрости, и я без устали черпал из него. Чего бы мы ни коснулись в нашей беседе, Теодор обо всем мог рассказать что-нибудь интересное.
В следующий раз он принял большую порцию соды перед едой и потом жаловался, что вся пища имеет какой-то странный вкус.
Сквозь ветки олив сияло залитое лунным светом море. Внизу, у родника, надрывались древесные лягушки. Две совы затеяли спор на дереве за верандой. По виноградным лозам у нас над головой осторожно пробирались гекконы, следившие лихорадочным взором за потоками насекомых, которых, словно водоворот, затягивал свет лампы.