– Уж очень много ты наруководил, лежа в постели,– фыркнул Лесли.
Все еще не открывая глаз, чтобы яснее видеть воображаемую картину, Кралевский выпрямился на стуле, расправил плечи и придал своему лицу выражение насмешливого вызова, лихой отваги – выражение человека, собравшегося спасать Леди от бультерьера.
– На людях такими вещами не хвастают,– проговорил он хриплым шепотом.
Миниатюрная женщина подняла прозрачные, бледные веки и посмотрела на меня большими карими глазами, ясными и умными, как у птицы. Из глубины золотых волос она подняла тонкую, красивую руку в кольцах и с озорной улыбкой протянула ее мне.
– Ай-яй-яй! – протянул он нараспев.– Бедное создание... Однако надо нам работать... Читайте, пожалуйста, дальше, мон ами.
Беседа почти замерла. Слышалось лишь легкое позвякивание чашек да искренний вздох кого-нибудь из сытых по горло гостей, кому предлагали еще один кусок пирога. После чая все разбрелись по веранде, вели бессвязные, сонливые беседы, в то время как сквозь оливковые рощи постепенно наползали сумерки. На увитой виноградом веранде сгущались тени, и лица гостей становились неясными.