Перед зданием, где происходит церемония вручения «Оскара», выстроены временные трибуны, на которых сидят десятки тысяч зрителей, пришедших посмотреть на подъезжающих «звезд». Тысячи корреспондентов, сотни полицейских. Блицы, прожектора, оркестры, лимузины. В мощных динамиках звучат объявления: «Элизабет Тейлор»! «Грегори Пэк»! «Лайза Миннелли»! «Джек Николсон»!…
Девушка быстро, почти бегом, направилась к выходу из зала заседаний.
— Ну, Георгий Николаевич, сын таких родителей! В пароходстве, когда узнали, кого я везу, велели проявить максимум гостеприимства. Да и по-человечески жалко хлопца! Папа умер, мама в тюрьме.
И мы поехали в Пасанаури. Подъезжаем к ресторанчику, слышим пение.
И я спросил у портье, можно ли воспользоваться пианино в ресторане, пока там никого нет.
На тот момент у меня в работе, кроме смонтированной пленки с изображением, было еще около двадцати магнитных пленок. Несколько пленок с репликами актеров, с гур-гуром, с синхронными шумами, просто с шумами. Только музыки — четыре пленки. Если поступит приказ остановить работы по фильму, наши монтажные комнаты отдадут другой картине. Магнитки размагнитят, а изображение смоют. И в отличие от других закрытых картин, исходные негативы которых хранятся в подвалах Госфильмофонда в «Белых столбах», от этого фильма не останется ничего.