Я тотчас же поспешил уверить господина Бахчеева, что я не из таких, но он все еще подозрительно смотрел на меня.
– Поместья? – подхватил дядя, – это хорошо! Которой губернии?
– Это она всегда, как рассердится, возьмет да и бросит что-нибудь на пол, – шептал мне сконфуженный дядя. – Но это только – когда рассердится… Ты, брат, не смотри, не замечай, гляди в сторону… Зачем ты об Коровкине-то заговорил?..
– Про… про ваши доб… про белого бы-ка! – промычал он наконец и залился горючими слезами.
– Пошел во весь опор! – закричал Мизинчиков кучеру.
– Настенька, Настенька! ты любила его, а я и не знала, – вскричала она.