Он был так поражен этой выходкой, что в первую минуту, кажется, не верил ушам своим.
Вслед за громом полился такой страшный ливень, что, казалось, целое озеро опрокинулось вдруг над Степанчиковым.
– Фома, Фома! – вскричал дядя, – не убивай меня этим воспоминанием! Я уж говорил тебе, что всей крови моей недостаточно, чтоб омыть эту обиду. Будь же великодушен! забудь, прости и останься созерцать наше счастье! Твои плоды, Фома!..
– Фома, Фома! неужели ты это думал вчера? – с ужасом вскричал дядя. – Господи боже, а я-то ничего и не подозревал!
– Про иезуитика-то давеча обещались, – проговорил он вкрадчивым голосом.
– Да вы, дядюшка, какой-то Фрол Силин, благодетельный человек, как я погляжу.