– Очень может быть, что и она. Впрочем, ведь ей все выгоды за него выйти: она очень бедна.
– Матушка моя, благодетельница, ведь дурачком-то лучше на свете проживешь! Знал бы, так с раннего молоду в дураки б записался, авось теперь был бы умный. А то как рано захотел быть умником, так вот и вышел теперь старый дурак.
– Да чего вы взъедаться в самом деле изволите? Слова сказать нельзя!
– Пля-сал! – проревел Фалалей всхлипывая.
С четверть часа бродил я по саду, раздраженный и крайне недовольный собой, обдумывая: что мне теперь делать? Солнце садилось. Вдруг, на повороте в одну темную аллею, я встретился лицом к лицу с Настенькой. В глазах ее были слезы, в руках платок, которым она утирала их.
– Что? – спросил я, не понимая, в чем дело.