– Это, брат, девица Перепелицына, – замечает полковник своему слушателю, – превосходнейшая девица, горой стоит за маменьку! Редкая девица! Ты не думай, что она приживалка какая-нибудь; она, брат, сама подполковничья дочь. Вот оно как!
– Боже мой! неужели она так и сказала? Ну, что ж дальше, дальше, дядюшка?
– Да, застанем! Небось он тебя дожидаться будет. Шкатулка-то в руках; был – да сплыл!
– А чем же я и купил, чтоб Настю не выгнали завтра? Завтра же делаю предложение; формально обещался.
– Хорошо… Да ты постой, ведь надо ж проститься… Adieu, mesdames и mesdemoiselles!.. Вы, так сказать, пронзили… Ну, да уж нечего! после объяснимся… а только разбудите меня, как начнется… или за пять минут до начала… а без меня не начинать! слышите? не начинать!..
– Оттого, что ты мрачный эгоист, Егорушка, – продолжала генеральша, все более и более одушевляясь.