– Батюшка, Илья-пророк! – прошептали пять или шесть голосов, все вместе, разом.
За дверьми послышался шорох; дверь скрипнула и приотворилась еще более.
– Гм! Подожди, Гаврила; все это еще, может быть, уладится; даже непременно, обещаю тебе, уладится! Но… где же дядюшка?
И Фома начал подыматься с кресла. Дядя, в ужасе, бросился его снова усаживать.
– Что это он затевает? – проговорил Мизинчиков.
– Легче ли вам теперь? Довольны ли вы, что расстроили приятную литературную беседу друзей, прервав их и тем удовлетворив мелкое свое самолюбие?