– Не сомневаюсь. Даже с радостью. Жизнь в Лондоне сейчас спокойная, скучноватая. А туг такое развлечение благодаря мне, есть о чем посудачить. Ну а поскольку мы все так открыты к сотрудничеству с вами, может быть, и вы нам слегка откроетесь? Или есть какие-то возражения против того, чтобы я знал, как именно умер Сетон?
Дверь захлопнулась. И ни звука. Даже шагов вверх по лестнице и то не слышно. Не слышно ничего. Только шипение дров в камине да тишина снаружи, беспросветное ночное одиночество.
Морис Сетон умер далеко, в Лондоне, и к Тому же, возможно, своей смертью. Во всяком случае, тот, кто его убил (если это было убийство) или изуродовал уже мертвое тело, мог находиться не в Монксмире, а в Лондоне. Однако смерть Дигби произошла здесь, и уж ее-то естественной счесть было никак нельзя. Селия Кэлтроп, правда, предприняла попытку такого рода. Она сидела в кресле у камина, неграциозно вывернув колени и положив ладони на свои массивные ляжки.
– А вам? Нет, убийца не стал бы рисковать. Лучше уж запрятать эту штуку так, чтобы ее не нашли, а если нашли, то очень нескоро. Значит, надо искать в какой-нибудь заброшенной шахте, в канале или в реке.
– А чем он был плохой? – немедленно спросил Далглиш.
Он включил лампу, и тут в дверях его комнаты появилась тетушка, ее старый клетчатый халат был застегнут на все пуговицы, волосы тяжелой волной перекинуты через плечо.