И зашлась в приступе истерического хохота. Хохот громким эхом отдался на мысу, спугнул стаю чаек, они вдруг сорвались с берегового обрыва и закружились белым вихрем, тревожно крича.
– Нет, благодарю вас, мистер Далглиш, сейчас не хочется. Я думал, вас заинтересует заключение медэкспертизы, полученное сегодня после обеда. Доктор Сиднем, должно быть, всю ночь над ним работал. Не попробуете угадать причину смерти?
– По его словам, вчера в самом начале девятого кто-то позвонил ему якобы из лоус-тофтского полицейского участка и попросил немедленно прибыть для опознания тела брата. Звонивший объяснил, что труп Мориса Сетона прибило к берегу в лодке и что у него обрублены кисти обеих рук.
– Да, конечно. – Селия Кэлтроп подозревала, что ее племяннице вовсе и не хотелось переселить к себе Сильвию Кедж. Женщины вообще относились к бедняжке не так сердечно, как мужчины, она это давно заметила, и Элизабет не скрывала своей антипатии.
– Да заткнитесь вы оба! Дигби Сетон умер, и умер ужасной смертью. Может, вы его и недолюбливали, но он тоже был человеком. Больше того, Дигби умел по-своему получать удовольствие от жизни. Вы, допустим, живете по-другому, но что с того? Дигби нравилось мечтать про свои дурацкие ночные клубы, про то, как он поступит с деньгами. У вас это вызывало презрение, но он ведь ничего плохого вам не сделал. И вот он мертв. Причем убил его кто-то из нас. Я не вижу в этом причины для шуток.
– Ну, я думаю, мы сейчас убедимся, что она здесь. Скажите ей, пожалуйста, что с ней хочет поговорить Адам Далглиш.