Далглиш изловчился, просунул руки в рукава халата и подошел к окну. На дворе опять погожее, тихое утро – точно такое же было тогда, когда он проснулся в первый раз по приезде. Штормовая ночь словно бы отодвинулась в область истории и местных преданий, где хранилась память о бедствиях минувших времен. Но нет, следы ее были налицо. Оконечность мыса, видная в восточное окно, представляла собой картину полного разорения, словно там протопала целая армия, оставив после себя обломанные ветви деревьев и выкорчеванные кусты. И хотя ветер стих и искореженная растительность почти не колыхалась, но волнение на море далеко еще не улеглось: огромные, обремененные песком валы, грузно плюхаясь, катились к горизонту, и мутная, клокочущая вода, не способная отражать синеву небес, была бурого цвета. Природа страдала от внутреннего разлада, море из последних сил продолжало сражение с самим собой, земля лежала, изнемогшая, под безучастными небесами.