– А потому, что вода уже доходит мне до подмышек и почти сшибает с ног. Я не могу тащить двоих – вы беспомощны, и он в полуобморочном состоянии. Нет, мы перебираемся на второй этаж. Если понадобится, вылезем на крышу.
– Все равно он обязан был ко мне приехать во вторник вечером, – с обидой повторил Брайс. – Я позвонил ему вторично в половине четвертого, и в шесть он все-таки приехал, но к этому времени мне уже полегчало. Как бы то ни было, у меня полное алиби.
Но все это – не более чем предположение. Настоящих улик нет. Как доказать, что Лил направила Мориса именно сюда? Пусть это так – Лил все равно способна держаться выгодной для себя версии с упорством, достойным лучшего применения. Чтобы ее расколоть, нужны средства, которых английская полиция применять не вправе. Не доказано и то, что Морис вообще сюда приходил. Далглиш не мог войти в запертый коттедж, но Реклесс или его люди наверняка там побывали; если бы там что-нибудь можно было найти, они бы нашли. Не доказано даже то, что Мориса убили. Реклесс в это не верит, начальник полиции – тоже, и никто, может быть, не верит, кроме глупого упрямца Адама Далглиша, вопреки всему слепо цепляющегося за свои подозрения. И если все-таки Морис был убит, вставал главный вопрос. Он умер в полночь, а на это время Дигби Сетон и едва ли не все остальные подозреваемые имеют неопровержимые алиби. Так что, пока нет ответа на вопрос «как?», нет смысла ломать голову над вопросом «кто?».
– Надо лежать в постели после такого заболевания. Но, по-моему, их там не двое, а больше. Это не Джастин Брайс блеет?
Ноги, еще окоченевшие, были протянуты по обе стороны поднятого шверта, руки выложены на банку. И обе кисти обрублены у запястий. Почти без крови. Только две черные струйки запеклись на жестких рыжих волосках, и банка немного измазана, словно разделочная доска. Но больше ни на геле, ни в лодке крови ни капли.